Фармацевтическая компания Eli Lilly, основанная почти 150 лет назад, в ноябре на короткое время стала первым производителем лекарств, чья рыночная капитализация достигла отметки $1 трлн. Рывок обеспечил беспрецедентный спрос на препараты против ожирения и сахарного диабета из класса агонистов рецепторов ГПП-1 (GLP-1).
За несколько лет Lilly превратилась из условного «регионального чемпиона» в одного из главных бенефициаров новой метаболической революции. Акции компании, которые ещё в 2018 году стоили менее $100, выросли более чем в десять раз.
Ключевым драйвером стали две версии одной и той же молекулы — тирзепатида. Препарат от ожирения «Зепбаунд» (Zepbound) помогает пациентам терять в среднем порядка 20% массы тела по данным крупных клинических исследований, а диабетический препарат «Мунджаро» (Mounjaro) с тем же действующим веществом позволяет примерно четырём из пяти пациентов с неконтролируемым сахарным диабетом 2-го типа выйти на целевые значения гликемии.
Столь стремительный рост объясняется не только терапевтическим потенциалом тирзепатида, но и колоссальным неудовлетворённым спросом. По оценкам аналитиков и отраслевых обзоров, суммарная выручка от Zepbound и Mounjaro за первые девять месяцев 2025 года вплотную приблизилась к $19 млрд и позволила тирзепатиду обогнать онкоиммунотерапию «Китруда» (Keytruda) компании Merck, которая долгое время удерживала статус самого продаваемого лекарства в мире. Таким образом, именно Lilly сейчас контролирует львиную долю рынка препаратов для лечения ожирения и диабета, который, по оценкам аналитиков, уже к концу десятилетия может превысить $130 млрд в год.
Рыночная оценка компании отражает этот сдвиг. В момент достижения триллионной планки Lilly стоила сопоставимо с крупнейшими технологическими корпорациями, а её капитализация заметно превышала показатели более традиционных фармгигантов вроде Johnson & Johnson или Pfizer.
При этом сама Lilly ещё несколько лет назад воспринималась как «второй эшелон» по сравнению с лидерами big pharma. На этом контрасте особенно выделяется роль науки: именно ранние данные по тирзепатиду в 2017 году, как вспоминал позже гендиректор Дэвид Рикс, убедили руководство компании, что перед ними потенциальный блокбастер, способный изменить рынок метаболических заболеваний.
Борьба за рынок
Параллельно развивается и главный конкурент Lilly — датская Novo Nordisk, производитель семаглутида (Ozempic и Wegovy). На фоне взрывного роста продаж препаратов от диабета и ожирения Novo в 2023–2024 годах стала самой дорогой компанией Европы, а её рыночная стоимость кратковременно поднималась к отметке около $500 млрд. Фактически мы наблюдаем дуополию, где две компании делят между собой один из самых быстрорастущих сегментов фармрынка.
Столь стремительный рост не мог пройти незамеченным для регуляторов и политиков. В США Lilly и Novo уже сталкиваются с вопросами о влиянии новой терапии на расходы системы здравоохранения и бюджета страховых программ. В 2025 году компании пошли на компромисс с администрацией Дональда Трампа, пообещав улучшить доступность препаратов и ограничить рост расходов, в том числе за счёт скидок и ценовых ограничений на отдельных рынках.
Тем временем Lilly продолжает наращивать ставки. Компания инвестирует миллиарды долларов в расширение производственных мощностей, заявляя о крупнейших в истории США вложениях в производство синтетических лекарств, и параллельно развивает новые формы терапии — включая пероральный вариант ГПП-1 и более «многоцелевые» молекулы для контроля веса. В совокупности это поддерживает ожидания рынка, что «эффект ГПП-1» будет работать ещё многие годы.
Именно на этой связке — радикальные результаты в снижении веса и контроле диабета, стремительный рост выручки и агрессивные инвестиции в дальнейшее расширение портфеля — Lilly и сумела ненадолго войти в элитный клуб триллионных компаний. Однако гонка только начинается: от устойчивости спроса, регуляторных решений и конкуренции с Novo Nordisk будет зависеть, останется ли рыночная оценка на текущем уровне или нынешний «пузырь метаболической медицины» со временем скорректируется.
